Утро доброе в окошко! На ковер насрала кошка! Нет воды! Взорвался чайник! В восемь выебет начальник! Свет включил ? хуйнуло током! Окатил рубашку соком! Уебался! Вот оно? (Здравствуй, кошкино гавно!) Минералкою умылся И тупым станком побрился, Морду жжет, гавном воняю. На работу прибегаю, и? С тоской бреду домой! Бля! Сегодня выходной!
Лидия Петровна Козулина уже не надеялась увидеть сегодня своего супруга, как услыхала за входной дверью какое-то «царапанье». «Царапанье» сменило «бормотание», «бормотание» перешло в свою очередь в крик: - Блять! Понапридумывали хуйни всякой! В квартиру не попадешь! Лидия Петровна моментально вскочила с удобного дивана и бросилась открывать дверь. За 25 лет совместной жизни, она по всякому боролась с пьянством мужа. Она не пускала его домой, выволакивала бесчувственное тело на балкон, устраивала «утренние» скандалы, пару раз уходила к матери, но смогла добиться лишь того, что муж стал пить реже, а от сопровождающих пьянки дебоши, он отказаться не мог. Как-то раз, она не открыла ему дверь, сознательно пойдя на это, дабы утром ему стало стыдно за свои крики на весь подъезд. Поголосив минут пятнадцать, за дверью все стихло и она где то в душе обрадовалась, что не так сильно краснеть придется за своего супруга, но… Утром выйдя на лестничную клетку, Лидия Петровна увидела обоссавшегося Павла Ивановича, сладко спящего на горе из ковриков от соседских дверей. Она долго извинялась перед соседями и теперь, ежедневным напоминанием о произошедшем, ей служили одинаковые коврики, которые она купила в целях возмещения ущерба, нанесенного Павлом Ивановичем. - Опять нажрался, скотина! – сказала Лидия Петровна, втаскивая в квартиру мужа.
