от котов польза какая? А?
Ни-ка-кой. За всю жизнь они не подарили мне ни одной кофточки, ничего не добавили в бюджет, и единственная вещь, которую я хочу им купить – это вовсе не пистелет, а деревянная киянка для убоя кроликов и прочих мелких грызунов.
Пожалуй, единственный момент, когда из Прохора можно извлечь некое кпд – это мой вечерний литрбол. В то время как загрузившись пивом, я отвратительной пьяной дрянью шарюсь по квартире, доебываясь до окружающих, только кот Прохор смело идет ко мне на руки. Только он.
- Никому мы Прохор с тобой не нужны, - говорю я Прохору. – Мир – гавно, а все люди в нем, как есть суууки занудные.
- Суки-суки, - мурчит Прохор, и жмурится.
Ща еще помурчу, а там и сосиски отвесят, - думает он про себя, прижимая уши к беспородной башке.
И хоть я очень не люблю неискренности, сосиска оседает в кошачьем желудке: надо ценить собеседника, надо ценить, увы.
За сим котополезность заканчивается, и начинается сплошная бесполезность.
Вчера сижу, никого не трогаю, читаю про смердящих хорьков, и бездетность в аспекте «а ты попробуй роди, блядина». Косий попиваю, опять же.
Вдруг за спиной что-то шуршать начинает. Шур-шур-шур-шур-шур.
- Идите в жопу от мусорного ведра, - немедленно реагирую я, не отрываясь от компа.
Шуршание продолжается, и даже, кажется, становится громче и настойчивее.
- Хуй вам, а не китикэт. Щас в подъезд вышвырну, - начинаю нервничать я, по-прежнему пялясь в экран.
Шуршат. И нагло так, по-деловому.
- Ща всех поубиваю, - говорю я.
- Верну на историческую родину, - говорю я.
- Тима, если ты тыришь конфеты из буфета, пистилетов не будет никогда, - говорю я.
- Между прочим, в буфете живет злая бабка, - говорю я.
- Если подумать, то бабки едят только сладкоежек, - говорю я.
- Сейчас обернусь и если хоть один негодяй будет жрать то, что ему не положено…
И в это самый момент… я не оборачиваюсь, нет. Боковым зрением я вижу, как сквозь приоткрытую кухонную дверь из коридора на меня смотрят три пары изумленных глаз.
- А в буфете никакой бабки и нет, - говорит мне третья пара. – Хочешь, я стульчик подставлю?
В мгновение ока меня сдувает со стула. Ну что может шевелиться на кухне, если основные шевелители в коридоре? Разве что, действительно, старушонка в буфете? При мыслях о бабке мне становится дурно, и я выскакиваю из кухни.
Минут через 5, поуспокоившись, а заодно приткнув Ф к ящику, возвращаюсь и начинаю прислушиваться. Шуршит где-то в районе кухонного гарнитура, а вернее под ним.
- Лазутческая мышь, - заключаю я. – Враг пришел по стояку в количестве одной штуки. Брать будем на месте!
А внизу у кухонного гарнитура, если кто не знает его устройства, такая планка крепится, которая скрывает ножки от жестоких реалий этого мира, и для которой есть замечательное, почти детсадиковское определение, «эта гребаная досочка». Дык вот выхожу я в комнату, хапаю первого попавшегося кота за шкирман (им оказывается Васьло, и не потому что он самый мышеобразованный, а потому что у него жопа как скворечник, и он не успел съебнуть в диван) и иду с ним на кухню, попутно закрывая за собой дверь.
Диспозиции объясняю кратко.
Вася – ты кот. Там в углу – мышь. Живьем брать не надо.
Вася смотрит на меня мутными глазами, и разве только что в харю мне не зевает.
- Это ничего, - заключаю я. – Увидит мышку, оживится.
С этими самыми мыслями, я подхожу к кухонному гарнитуру, отдираю эту_гребаную_досочку, и мы действительно начинаем оживляться.
Из образовавшейся щели вылетает оголтелая мышь, и начинает метаться по полу.
Вековые устои срабатывают, и, подхватывая портки, я с визгом вскакиваю на стул. Не знаю, что там срабатывает у Васи, но он тоже подхватывается и моментально вскакивает на стул рядом со мной. Мышь мечется по углам, я визжу, и одновременно пытаюсь дать Василю пинка, чтобы он «приступил к работе», Василь истошно орет, из изо всех своих кошачьих сил держится за мягкую седушку.
- Оухеть развлеклась, - думает мышь, совершая стопятый круг вдоль плинтуса. – Не пойти ли домой?
Еще немного побегав для острастки она вновь скрывается в дебрях гарнитура. Я мигом вскакиваю со стула, и быстро приделываю эту_гребаную_досочку назад, после чего осеняю себя крестным знамением. На стуле тихо крестится Вася: пронесло. При первой же возможности он сваливает из кухни и идет прятаться за бачок.
Исходя из того, что он и по сей день там пребывает, могу заключить, что у Васи тяжелая моральная травма. Угу, он ВИДЕЛ мышь.
Нет, выход из положения мы нашли. Единственный возможный выход. На семейном совете мышь была названа Глафирой, и это теперь не просто какая-то охуевшая мышь, а вовсе даже наша. Ну только она у нас гуляет обычно. Туда-сюда.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем. |
